Утомительный и долгий (девять часов) перелет из Москвы подходил к концу. Самолет, пробив неплотную и тонкую пелену облаков, плавно приземлился на бетонную взлетно-посадочную полосу бывшей американской (а позднее – советской) военно-воздушной базы Камрань. В моем утомленном бессонной ночью мозгу пронеслись строчки популярной во времена моей студенческой жизни песни «Мой «Фантом» как пуля быстрый в небе голубом и чистом быстро набирает высоту!»
Первым впечатлением от Вьетнама стала труднопереносимая жара в сочетании с влажной духотой. К тому же возле аэропорта практически не было никакой тени. Несколько облегчал мои страдания периодически набегающий с моря легкий ветерок.
Первым представителем вьетнамской фауны, попавшийся мне глаза, оказался довольно крупный (размером с итальянского пруса) кузнечик серовато-коричневой окраски с длинными и какими-то на вид странными мягковатыми усами, извитыми в виде буквы Л. Этот экземпляр крутился прямо на асфальте между подогнанными к аэропорту для встречи туристов автобусами.
Постоянно вытирая носовым платком непрерывно хлещущий со лба пот, я в итоге не выдержал и укрылся в автобусе, где от жары хоть как-то спасал кондиционер. Впрочем, туристы собрались довольно быстро, и мы отправились в путь.
Дорога до курортного города Нячанг пролегала вдоль берега моря и не заняла более сорока минут. Не намереваясь сидеть в отеле и наскоро переодевшись в легкую одежду, я направился прогуляться.
Нячанг стал на данный момент довольно большим городом с населением в четыреста тысяч человек. Курортом он стал ещё во времена французского колониального владычества, куда любили приезжать в основном жители Сайгона. Но последняя волна международного туризма началась всего четыре года назад с открытием международного аэропорта в Камрани. Жители города в основном заняты обслуживанием туристов и работают в местных отелях, ресторанчиках, барах и т.д. Крупной промышленности в окрестностях города нет, зато повсеместно нам встречались рисовые поля, плантации кофе и сахарного тростника, а море было буквально утыкано садками, где выращивалась рыба, креветки и съедобные моллюски.
Главная улица Нячанга представляет собой набережную Южно-Китайского (вьетнамцы называют его Восточным) моря, с одной стороны застроенную отелями, а с другой представляющую собой вытянутый на много километров песчаный пляж. Пляж Нячанга принадлежит городскому муниципалитету и носит имя А.М. Горького. По улице почти непрерывным потоком двигались в обе стороны тысячи мото-байков, являющихся основным средством передвижения во Вьетнаме. Ещё каких-то двадцать лет назад таким основным транспортом являлись велосипеды (на каждый из которых требовалась регистрация), но сейчас уровень жизни вьетнамцев заметно вырос, хотя индивидуальный автомобиль все ещё является «роскошью, а не средством передвижения».
Кстати, на набережной мне попались довольно большие стайки полевых воробьев, ничем не отличающиеся от их собратьев, встречающихся в населенных пунктах моего родного Центрального Черноземья.
Я не сомневался, что вскоре найду подходящую точку «общепита» и лишь колебался над решением вопроса сразу ли мне обратиться к местной кухне или пока ограничиться более знакомыми итальянскими, французскими или греческими ресторанчиками. Наконец, вывеска с надписью «Ресторан «Есенин». Зеленое пиво» заставила отбросить все колебания. Да и какой русский человек бы устоял, оказавшись за много тысяч километров от родины, да на изнуряющей жаре, да после бессонной ночи и весьма символического завтрака ещё в самолете?
В уютном маленьком ресторанчике меня ожидал ещё один сюрприз. Владельцем ресторана оказались Анна и Андрей Кондратьевы. Андрей, уроженец Тамбова, выпускник Ташкентского института иностранных языков одно время был заместителем руководителя Тамбовской телерадиокомпании. Имел он дела и с Воронежским телевидением, бывал в нашем городе. Так что у нас оказалось немало общих знакомых. Во Вьетнам его занесла работа над каким-то телевизионным проектом. Здесь он встретил очаровательную Аню, уроженку Сочи, выпускницу Ленинградского горного института, работавшую инструктором по дайвингу. Вдвоем они сперва основали дайв-центр, а потом решили вложить заработанные деньги в ресторан. Местные власти пошли навстречу (вьетнамское правительство поощряет инвесторов). Кондратьевы пользуются уважением среди местных властей и вьетнамцев вообще. Вот такие наши земляки проживают в далеком южновьетнамском Нячанге!
Возвращаясь в отель уже в темноте, автор этих строк заметил на ступенях своего отеля огромного таракана, чем-то похожего на виденных мною в виварии московского института профилактической токсикологии и дезинфекции его американских и туркестанских собратьев. Так закончился мой первый день во Вьетнаме.
На следующее утро небо нахмурилось, на море поднялись огромные волны, сделавшие купание почти невозможным. С неба периодически накрапывал мелкий дождик. Не скрою, прохлада меня обрадовала.
Мы посетили индуистский храм богини Понагар, состоящий из четырех башен, посвященных богу Шиве, богине Понагар и двум их сыновьям. Индуистская религия когда-то господствовала на юге Вьетнама при Чамском княжестве, существовавшем с четвертого по семнадцатые века. До сих пор одна из народностей Вьетнама (а их в этой стране 74) называются чамы (или тямы). Они придерживаются индуистской религии и обладают весьма своеобразной общественной культурой, основанной на матриархате.
Путь к чамским башням лежал через мост через реку Кай, буквально кишащую различными лодками самых различных конструкций – от традиционных джонок до суперсовременных глиссеров.
После посещения чамских башен мы навестили павильон традиционной вьетнамской музыки, расположенных на высоком берегу моря под сенью огромного баниана. Ансамбль вьетнамских народных инструментов порадовал наш слух звучными вьетнамскими мелодиями, а также «Дорогой длинною…» и «Подмосковными вечерами».
Следующим пунктом нашего посещения стала пагода Лонгшон с двумя статуями Будды. Одна статуя изображает лежачего Будду. Позади пагоды на вершине холма расположена огромная каменная статуя Будды, сидящего на цветке лотоса. Это посещение запомнилось мне также и тем, что у входа в храм рос большой куст дуриана, распространяющий кругом весьма своеобразный запах. Позднее я неоднократно встречал его плоды, содержащие огромное количество афродизиаков, на местном рынке, но попробовать их у меня как-то желания не появилось.
Окрестности Няншанга изобилуют не только рисовыми полями, на которых снимается три урожая в год, кофейными и тростниковыми плантациями, рыборазводными садками. Здесь немало и ферм, на которых выращивают и разводят смертельно ядовитых змей и здесь же их яд превращают в необходимые человеку лекарства. Одну из таких ферм мы посетили. Впрочем, змеиное шоу на меня впечатления не произвело. Его герои королевская и сиамские плюющиеся кобры, смотрели на пытающегося их спровоцировать на нападение дрессировщика с таким выражением на своих мордах, которое было на лице подростка, героя замечательного фильма «Сережа», произносящего фразу «Дядя, ты – дурак?»
После обеда в традиционном вьетнамском ресторане мы посетили местный океанариум, который заполнился автору этих строк участком огороженных и тщательно сохраняемых мангровых зарослей и парой черноперых акул, считающихся довольно опасными тварями.
На следующий день дорога вела нас в горный курорт Далат, построенный при французских колонизаторах и который иногда называют вьетнамским Парижем. Сначала дорога шла через рисовые поля, кишащие малыми белыми цаплями, которых автор считает одними из красивейших птиц мира.
Затем начался подъем в горы. Рисовые поля сменились кофейными и сахарными плантациями, затем склоны гор покрылись самыми настоящими джунглями. На обочинах дорог замечаю несколько растений опунции. Этот агрессивный интродуцент уже и сюда проложил дорогу!
Дорогу застилает туман. На некоторых серпантинах откровенно закладывает уши. С дороги то и дело открываются виды на эффектные ущелья, оползни, а на склонах некоторых гор лепятся одинокие, и от этого непередаваемо очаровательные хижины пастухов и сборщиков дикого латекса.
С увеличением высоты туман исчезает, и джунгли заменяются хвойными лесами, основную роль в которых играет японская сосна с вытянутыми вверх практически идеально ровными стволами.
Наконец мы спускаемся в долину. Окраины Далата встречают нас обширными теплицами, где выращивают фрукты, овощи, цветы, клубнику, виноград и т.д. Придется обратиться к википедии: «Далат достаточно молодой город. Свою историю он начинает со времени колонизации Вьетнама французами. Считается, что первым обратил внимание на чистый прохладный воздух этой местности Александр Йерсен в 1887 году, он же высказался о постройке здесь курорта.
В 1907 году была построена первая гостиница, а в 1912 году был основан город Далат, который быстро завоевал популярность у европейцев. К 1920 году формирование города было в целом завершено.Сейчас Далат — это горный курорт, находящийся в окружении вечнозелёных лесов, многочисленных водопадов, озёр, живописных долин, перевалов и естественных природных парков. Уникальный климат высокогорного курорта Далат во Вьетнаме, расположенного на высоте 1500 метров, сделали его любимым местом отдыха не только среди местных жителей, но и среди туристов из различных стран.
Ранее, сочетание французского провинциального обаяния Далата, более чем традиционной для Вьетнама восточной экзотики, лечебные свойства чистейшего горного воздуха прекрасно дополненные отсутствием сильной жары, сделали этот горный городок невероятно популярным среди колониальной элиты.
Сейчас же этот город, помимо прочего, имеет и довольно развитую туристическую индустрию, что способствует потоку иностранных туристов, которых привлекают как уникальные природные богатства Вьетнама, так и возможности для более чем комфортного и полноценного отдыха. Прохлада Далата манит к себе привыкших к жаре жителей равнинного Вьетнама, а также туристов, желающих получить новые впечатления и увидеть другой Вьетнам. Среди населения города можно встретить состоятельных вьетнамцев, европейцев и обеспеченных граждан других азиатских стран. Далат — это самое популярное место проведения медового месяца у молодожёнов, а также город артистов и художников Вьетнама. Город славится полями для гольфа и парком цветов».
Здесь следует добавить, что имя врача Александра Йерсена, которого не без оснований считают осмнователем Далата, до сих пор в почете во Вьетнаме. Во многих городах есть улицы, лицеи или вузы его имени, а в Нячанге работает музей Йерсена.
Архитектура Далата действительно больше напоминает провинциальную Францию, чем тропический Вьетнам. Да и климат здесь скорее средиземноморский, чем тропический муссонный, что характерен для побережья Вьетнама.
Парк цветов действительно великолепен. На автора этих строк наибольшее впечатление произвела коллекция орхидей и серия из деревьев «бансай». Накануне вьетнамского Нового года в парке высаживались новые цветочные композиции.
В Далате мы также посетили «Crazy house». Под таким странным названием скрывается дом, построенный в стили «гауди». Автором проекта стала известная во Вьетнаме мадам Донг, одно время занимающая пост главного архитектора этой страны. Мадам Донг архитектурное образование получила в Ленинграде, данное творение она создала, уже будучи на пенсии. Её любимой машиной является ВАЗ – 2107, которая при нас стояла недалеко от входа в «Crazy house». В самом же «Crazy house» на данный момент располагается небольшой отель.
После обеда (на котором автор впервые в жизни попробовал суп из артишоков) мы посетили водопад Пренн, а потом прокатились над заповедными лесами и частью Далата по канатной дороге. Сверху нам попались на глаза следы недавнего лесного пожара.
Последняя моя экскурсия во время пребывания во Вьетнаме пришлась на провинцию Фуйен, что расположена к северу от Нячанга. Туда ещё пока редко возят туристов, так что там можно хотя бы приблизительно познакомиться с жизнью вьетнамцев. Итак, что же представляет собой жизнь среднего жителя современного южного Вьетнама.
Надо сказать, что Вьетнам живет вдоль дорог. Можно проехать многие сотни километров по стране и создастся впечатление, будто ты едешь все время по какому-то поселку. Дома выходят вплотную к дороге. Тут же можно видеть детей, домашнюю живность и птицу. За домами видны поля, леса, предприятия и т.д.
Почти каждая семья, помимо сельского хозяйства, занимается каким-то бизнесом. Во многих домах размещены мелкие мастерские, склады удобрений и сельхозинвентаря, магазинчики. Очень много мелких (на два – три столика) кафе. Жители Южного Вьетнама (под стать европейцам и американцам) – большие любители посидеть в кафе.
Часть домов размером побольше и отделены от улицы оградой с воротами. В основном это общественные здания: школы, дома культуры, местные органы власти. На многих школьниках я видел красные галстуки. Особой архитектурой выделяются храмы: буддистские, индуистские и католические. Следует заметить, что вьетнамская глубинка (по сравнению с глубинками индийской, египетской или даже южно-европейской) прямо таки сияет чистотой.
В одном месте я увидел более серьезные строения, покрытые красной черепицей и построенные из крупного кирпича. Удалось выяснить, что этот поселок построен бывшими солдатами и офицерами сайгоновской армии, в свое время драпанувшими от товарища Хо Ши Мина вместе с разбитыми американскими войсками в США. В «перестройку» эмигрантам разрешили вернуться на родину. Часть из них эти разрешением воспользовалась. Были они людьми по вьетнамским меркам не бедными. Так что вернувшиеся на родину сумели хорошо обустроиться и наладить свой бизнес. В основном они занимаются выращиванием морепродуктов.
Из птиц во вьетнамской глубинке нам чаще других попадались малые белые цапли (на рисовых полях), темные дронго, стрижи (преимущественно в населенных пунктах). Пару раз попадались зеленые щурки. Удивляло полное отсутствие хищных и морских птиц.
По дороге мы заехали в находящийся на берегу моря музей тропы Хо Ши Мина. Тут же был установлен памятник павшим на этой тропе при доставке грузов от товарища Хо Ши Мина (90 % грузов были советского производства) партизанам Фронта Освобождения Южного Вьетнама.
После мы посетили маяк Вьенн, построенный ещё во французские колониальные времена и расположенный в одном из красивейших мест вьетнамского побережья – бухте Мо.
Далее наш путь лежит в местечко Дадиа – одно из главных достопримечательностей Вьетнама. Здесь на побережье моря довольно большая площадь занята словно бы вбитыми вплотную друг к другу остриями вниз гигантскими базальтовыми карандашами. В мире существует только ещё одно подобное явление – «Дорога гигантов» в Северной Ирландии, являющееся, кстати, объектом Всемирного наследия ЮНЕСКО.
Затем мы посетили старейший во Вьетнаме (из сохранившихся) католический храм и узнали историю трагической гибели первого католического святого Вьетнама Андрея Зунг Лака. Тут же возле храма мы встретили двух вьетнамских мальчишек, ловко ловивших каких-то мелких ящериц, которых покупал местный ресторан традиционной кухни.
Тропическая ночь плотно укутала побережье Южного Вьетнама, когда огромный «Боинг – 747» оторвался от взлетной полосы, беря курс на Москву. Я оглянулся на полосу огней, обозначавшую дорогу на Нячанг. Я прощался с так и не понятой, но весьма полюбившейся мне страной.